Пятое правило волшебника, или Дух Огня - Страница 206

206

Впрочем, так или иначе пришло время действовать. Никак нельзя допускать, чтобы все и дальше шло как идет. Вопрос в том, насколько далеко осмелятся они зайти в противодействии Магистру Ралу. Необходимо занять определенную позицию, чтобы подвигнуть народ на отказ Магистру Ралу, но слабая позиция — все равно что никакой.

Далтон прикинул, удастся ли ему подтолкнуть Стейна на дальнейшие откровения.

— В таком случае, похоже, у нас серьезные трудности.

— С чего бы это? — поднял взгляд Стейн.

Далтон растерянно развел руками.

— Если магия больше не является оружием, то тогда и Домини Диртх, на который мы все возлагали большие надежды, попросту бесполезен, и все наши планы горят синим пламенем. Я бы назвал это серьезной трудностью.

Стейн убрал ноги со стола и сунул кинжал в ножны. Опершись локтем на стол, он наклонился к собеседнику.

— Не боись. Видишь ли, штука в том, что император по-прежнему управляет сестрами Тьмы. Их магия работает на него. Исходя из того, что эти самые сестры нам рассказали, что-то произошло. Как я понял, что-то с магией пошло наперекосяк и из-за этого магия сторонников Магистра Рала исчезает. Джеган узнал, что магической поддержки Магистр Рал лишен. Его магия исчезнет. Так что этот мужик безоружен — или скоро будет безоружен — перед нашими клинками.

Далтон стал весь внимание. Если все действительно так, это в корне меняет дело. Тогда он может немедленно запускать весь свой план целиком. Может предпринимать все необходимые действия, не опасаясь противодействия или ответного удара Магистра Рала.

Более того. Магистр Рал с Матерью-Исповедницей тогда возложат еще большие надежды на результат голосования, а Далтон тем временем, не опасаясь ответных действий с их стороны, обеспечит их поражение. Но все это только в том случае, если магия действительно исчезает.

Далтон знал лишь один способ это проверить.

Но в первую очередь надо нанести визит хворому Суверену. Пора действовать.

Он сделает это нынче же ночью до намеченного на завтра пира.

* * *

Энн, как бы голодна она ни была, вовсе не скучала по ужину.

Она уже давно сидела прикованной к столбу в своей жалкой палатке и знала, что пришло время кормежки. И ждала, что в любой момент к ней ворвется здоровенный солдат Имперского Ордена с водой и хлебом. Она не знала, что стряслось с сестрой Алессандрой — Энн не видела ее уже больше недели.

Солдаты терпеть не могли кормить старуху. Энн подозревала, что приятели подтрунивают над ними. Солдаты хватали ее за волосы и запихивали своими грязными пальцами хлеб ей в рот, будто гуся откармливали. И пока Энн будет, давясь, заглатывать сухую массу, стараясь не подавиться, они примутся заливать воду прямо ей в глотку.

Очень неприятная процедура. Энн уже начала опасаться, что такая кормежка ее прикончит.

Как-то раз солдат попросту швырнул хлеб на землю и плюхнул рядом с ним миску с водой, как собаке. И при этом очень гордился тем, что и унизил ее, и не нажил крупных неприятностей.

Глупец, он не понимал, что Энн скорее предпочитала именно такой метод.

Когда солдат, отсмеявшись, ушел, она легла на бок и спокойно съела хлеб, пусть даже и не могла позволить себе роскошь стряхнуть с него грязь.

Полог палатки распахнулся. Темная фигура заслонила огни лагерных костров.

Энн прикинула, какой сегодня будет вариант: кормление гуся или «собачья радость». Но, к ее вящему изумлению, это оказалась сестра Алессандра, которая принесла миску ароматного колбасного супа. Она даже прихватила с собой свечку.

Сестра Алессандра поставила свечу на землю. Она не улыбнулась. И не произнесла ни слова. Даже старалась не встречаться с Энн глазами.

В тусклом свете Энн разглядела, что лицо сестры Алессандры покрыто царапинами и ссадинами. Скула под левым глазом сильно рассечена, но уже заживает. Множество более мелких ссадин — самых разнообразных, от почти заживших до совсем свежих.

Энн не нужно было спрашивать, что произошло. Щеки и подбородок Алессандры были красными от раздражения, вызванного бесчисленными небритыми рожами.

— Алессандра, как я рада тебя видеть... живой. Я очень за тебя боялась.

Алессандра с деланным безразличием пожала плечами. И, не тратя времени, тут же поднесла ложку горячего колбасного супа ко рту Энн.

Энн проглотила, не успев даже распробовать, так она проголодалась. Но растекшееся тепло в желудке вернуло ее к жизни.

— И за себя я тоже очень боялась, — сказала Энн. — Сильно опасалась, что эти мужики прикончат меня, запихивая в меня пищу.

— Знакомое чувство, — пробормотала Алессандра.

— Алессандра, ты... С тобой все в порядке?

— Нормально. — Похоже, она укрылась за бесстрастной маской.

— Значит, ты не сильно пострадала?

— Я отделалась куда легче, чем другие. Если мы... Если нам ломают кости, — Джеган разрешает прибегать к магии для лечения.

— Но лечит Магия Приращения.

Сестра Алессандра поднесла ложку.

— Поэтому-то мне и повезло. Мне кости не переломали в отличие от других. Мы попытались им помочь, но не смогли, поэтому они вынуждены страдать. — Она посмотрела Энн в глаза. — Мир без магии — опасное место.

Энн собралась было напомнить Алессандре, что она ей об этом говорила, предупреждала, что шимы на свободе и Магия Приращения не сработает.

— Но, по-моему, вы мне пытались об этом сказать, аббатиса, — промолвила Алессандра, скармливая Энн очередную ложку супа.

Энн в свою очередь пожала плечами.

— Когда меня пытались убедить, что шимы на свободе, я тоже сначала не поверила. Так что мы с тобой обе хороши. Я бы сказала, что с таким воистину ослиным упрямством, сестра Алессандра, есть надежда, что в один прекрасный день ты станешь аббатисой.

206