Пятое правило волшебника, или Дух Огня - Страница 218

218

— Слушаюсь, Магистр! Люди будут готовы к утру, как только вы проснетесь.

Кэлен заметила, что в поместье, вполне возможно, не окажется ничего ценного, о чем следовало бы беспокоиться. Ричард припомнил хранившиеся в библиотеке книги. Хотя он и не мог вспомнить подробностей, он прекрасно понимал, что поиски будут долгими. Но другого выхода нет.

— Прежде чем уйти, я подумал, что вы, возможно, захотите узнать, что некоторые люди просят у вас аудиенции, лорд Рал. — Капитан Мейферт достал из кармана лист бумаги. — В основном это торговцы, желающие получить сведения.

— Спасибо, капитан, но сейчас у меня нет времени.

— Я понимаю, лорд Рал. И позволил себе сообщить им это. — Он просмотрел заметки. — И была одна женщина. — Прищурившись в тусклом свете, он прочитал имя:

— Франка Ховенлок. Сказала, что дело очень срочное, но в подробности не вдавалась. Она пробыла здесь почти весь день. Потом заявила, что ей пора домой, но что она непременно вернется завтра.

— Если это действительно важно, то она завтра придет, тогда и поговорим.

Ричард бросил взгляд на Дю Шайю — благодаря заботам Кэлен мудрая женщина выглядела неплохо.

Внезапно за спиной раздался какой-то шум. Капитан, вскрикнув, отшатнулся, будто почуял магию. Огонек свечи заколебался от ветра, но не погас.

Ричард резко обернулся. Подсвечник прыгал по сотрясающемуся столу.

Доскакав до края, он остановился.

Прямо на крышку стола плюхнулся здоровенный ворон.

Ричард вздрогнул и достал меч, снова пожалев, что это не Меч Истины. Кэлен с Дю Шайю вскочили.

Ворон держал в клюве что-то черное. Из-за возникшей неразберихи — порыв ветра едва не опрокинул свечу, стол покачнулся, захлопал полог палатки — Ричард не сразу понял, что это такое.

Ворон положил свою ношу на стол.

Чернильно-черная птица с промокшими перьями казалась совершенно измученной. Глядя на лежащего с растопыренными крыльями ворона, Ричард подумал, что с ним что-то не так. Возможно, он ранен.

Ричард не знал, можно ли по-настоящему ранить существо, одержимое шимами.

Он вспомнил, как текла кровь из курицы-что-не-курица. И увидел капли крови на столе. Всякий раз, когда шим-курица оказывался поблизости, Ричард, даже не видя его, всегда ощущал его присутствие, потому что у него волосы на затылке становились дыбом. Однако на этого распростертого на столе ворона-что-не-ворон такой реакции не было.

Ворон, наклонив голову, заглянул Ричарду прямо в глаза. Настойчиво, словно желая что-то сказать. Кончиком клюва ворон постучал по середине лежащего на столе предмета.

Тут подскочил капитан Мейферт и ударил мечом. Ричард, подняв руки, закричал:

— Нет!

Ворон проворно соскочил на пол и пробежал между ног капитана. Потом сразу взлетел и исчез.

— Простите, — смутился капитан. — Я подумал... Я подумал, что он напал на вас магией. Магистр Рал. — И повторил:

— Я подумал, что это какое-то творение черной магии пришло напасть на вас.

Ричард испустил глубокий вздох, жестом показав, что извинения приняты.

Капитан лишь пытался защитить его.

— Он не был злым, — тихо сказала Дю Шайю, когда они с Кэлен приблизились.

Ричард плюхнулся на стул.

— Да, не был.

— Что за знак принес тебе этот посланец духов? — спросила мудрая женщина.

— Сомневаюсь, что он из мира духов, — буркнул Ричард. Он взял маленький плоский предмет и в тусклом свете свечи вдруг понял, что именно он держит в руке. Точно такую же тетрадку таскала с собой сестра Верна. Ричард много раз видел, как она им пользуется.

— Это дорожный журнал. — Ричард перевернул обложку.

— Должно быть, древнед'харианский. — Кэлен разглядела странное письмо.

— Добрые духи! — выдохнул Ричард, прочитав первые два слова на первой странице.

— Что? — спросила Кэлен. — Что это? Что тут написано?

— «Феур Берглендурх». Ты права, Это древнед'хари-анский.

— Ты знаешь, что это означает?

— «Гора». — Ричард повернулся к Кэлен и уставился на нее в мерцающем пламени свечи. — Это прозвище Йозефа Андера. Это дорожный журнал Йозефа Андера. Тот, другой, который уничтожили, двойник этого журнала, назывался «Близнец Горы».

Глава 62

Далтон улыбался, стоя возле сделанного из черного ореха восьмиугольного стола в реликварии Комитета Культурного Согласия. Здесь на стенах располагались вещи, принадлежавшие бывшим Директорам: одежда, небольшие предметы, карандаши, торговые книги, записи.

Далтон просматривал нечто более интересное — доклады, которые он потребовал от Директоров.

Какие бы чувства Директора ни испытывали, они держали их при себе.

Публично же они вынуждены были теперь всячески поддерживать нового Суверена. Им недвусмысленно дали понять, что само их существование зависит лишь от их энтузиазма в поддержке Суверена.

Читая обращения, которые должны были сделать Директора, Далтон с раздражением оглянулся на шум, что доносился с площади сквозь окно. Похоже на разъяренную толпу. Видимо, кто-то произносит очередную речь против Магистра Рала и Матери-Исповедницы.

Следуя за высокочтимыми лицами вроде Директоров, обыватели теперь сами принялись за то, что им скормили. Хотя Далтон и ожидал этого, он не переставал изумляться: достаточно повторить что-то множество раз устами множества людей, и это становится всеобщей непререкаемой истиной. Источник в процессе теряется, поскольку великое множество народу в конце концов начинает верить, что это их собственные мысли. Будто бы мысли и впрямь когда-нибудь приходят в их безмозглые головы.

218